Я ПООЩРЯЮ БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС, ПОТОМУ ЧТО Я ХОРОШИЙ ДЯДЯ ©
Название: Кризис человечности
Автор: Св. Иоанн Уотсон
Фандом: Teen Wolf
Жанр: AU
Персонажи: Питер Хейл, Крис Арджент, Эллисон Арджент
Рейтинг: G
Размер: ~2 200 слов
Описание: Криса укусили, и ему нужен кто-то, кто вправит ему мозги и расскажет обо всех плюсах нового положения. Кто бы это мог быть?..
От автора: для Капитан Вчера
Надеюсь, тебе понравится =]
Возможен OOC, вы предупреждены- Пойдём в кино.
- Нет.
- Пойдём в ресторан.
- Нет.
- Пойдём на стриптиз.
- Бога ради, Питер...
- Ну пойдём хоть куда-нибудь. Не можешь же ты вечно там сидеть.
Крис закатил глаза. Ему просто нужно было время. Очень много времени. Чтобы осознать это. Чтобы… смириться? Чтобы в достаточной степени насамобичеваться. Слишком медленная реакция, и всё полетело к чертям собачьим. Вся его жизнь, до этого момента такая простая и понятная, распланированная, пошла крахом.
Как это ни смешно, хотя смех получился бы усталым и лишённым радости, после стаи альф к ним нагрянула ещё одна группа волков. Они, правда, не искали никаких друидов и не жаждали заполучить в свою команду новых членов. Они хотели в первое же полнолуние показаться людям и установить свои порядки, при которых оборотни считались более высокой ступенью эволюции, чем люди, и последние должны были им прислуживать. Безумный альфа всей этой славной компании, Крейг, мечтал, наплодив себе побольше бет, распространить эту иерархию по всему миру. Бикон-Хиллз должен был стать всего лишь началом в его обширных планах. Первый пункт, так сказать.
Дерек пытался убедить их, что их слишком мало, люди восстанут и зададут им по первое число, но волки эти были как одурманенные, и все до одного витали в облаках. Вместо того, чтобы отступиться от своей идеи, они предложили ему присоединиться вместе с Айзеком к их сплочённому коллективу и вместе править жалкими рабами в будущем. Дерек покрутил пальцем у виска и послал Скотта. Результат был точно таким же. Питер, насколько знал Крис, с любопытством и весельем наблюдал за всей этой комедией со стороны, но сам не вмешивался. “Столько энтузиазма – это даже мило…”
Ждать до полнолуния, чтобы надрать этим придуркам задницу, никто не стал. Крис хотел остаться в стороне и Эллисон попросил о том же, но её уже переманил Скотт. Дочь с подростковым задором в глазах сказала, что должна задать хорошенькую взбучку выскочкам, которые считали, что могли превратить её в жалкого раба. Несмотря на то, что она была уже достаточно взрослой (хотя о чём это он, ей ведь всего восемнадцать!) и сильной, он не мог оставить её одну и тоже отправился на место сражения, захватив с собой арбалет, ружьё с аконитовыми пулями и пистолет. Это не считая, конечно, двух ножей, припрятанных в ботинках.
Крейг был настроен чересчур оптимистично и, увидев охотников, радостно заявил, что добыча сама приплыла к ним в руки. Никто даже не стал заморачиваться ради него с остроумным ответом: выпустив клыки и когти, бикон-хиллзская сверхъестественная команда ринулась в бой. В рукопашную Крис, конечно, влезать не стал, действуя на расстоянии: то там, то здесь он отправлял в противников стрелы, вызывая разъярённое рычание и зарабатывая признательность со стороны союзников. Хотя быть в одной лодке с теми, на кого раньше охотился, по-прежнему было непривычно.
Когда стрелы закончились, он отбросил арбалет в сторону и взялся за ружьё, но применять его не торопился, поскольку все и так прекрасно справлялись: беты Крейга постепенно выбивались из сил и перешли из атаки в оборону, стараясь получить как можно меньше повреждений, но по-прежнему не отступая.
В тот момент, когда Крейг отбросил в сторону Скотта, с которым схлестнулся, и понёсся в его сторону, полностью перевоплощаясь в волка, Крис отвлёкся на Эллисон, которую один из волчат посмел оцарапать. Рана была несерьёзная, да и угрозы стать оборотнем не было, но волнение всё равно на миг всколыхнулось, отвлекая от остальной картины, и это стало его роковой ошибкой. Когда Крис услышал утробное рычание, он повернулся - слишком медленно, слишком поздно - и успел выстрелить куда-то в грудь Крейга, но тот уже повалил его на землю и впился зубами в плечо.
Позже альфа умер, поскольку аконит довольно быстро добрался до сердца и отравил его, а беты трусливо сбежали, скуля, зализывая раны и обещая никогда сюда не возвращаться. Потеряв вожака, они, наконец, одумались и больше не лелеяли планы на счастливое будущее, в котором видели себя королями Вселенной.
Хуже всего было смотреть в глаза Эллисон, переполненные растерянностью, страхом и невыразимой болью.
- Папа… - выдохнула она, взглядом прикипев к кровоточащей отметине на плече, не решаясь прикоснуться, не решаясь сделать хоть что-нибудь.
Крис не знал, какой из вариантов развития событий был хуже. В принципе, умереть пришлось бы при любом, так что…
- Пойдём домой, дорогая, - он попытался улыбнуться. Вышло хреново. На них смотрела вся компания, потрёпанная, но живая и отстоявшая свои права. С губ Скотта, кажется, уже готово было сорваться “Мне так жаль”. Чужая жалость Крису точно была ни к чему.
Оборачиваясь, он нечаянно поймал взгляд Питера. Тот смотрел с нескрываемой тревогой.
Эллисон, бледная, как полотно, помогла ему стянуть с себя порванную (прокушенную насквозь) одежду и принялась промывать рану. Крис взял её за руку, останавливая. Оба понимали, насколько это бесполезно. Но она начала лепетать:
- А вдруг заражение, надо… - и у него заныло сердце.
- Не надо.
Эллисон задрожала вся, вцепилась в него, шепча с надрывом:
- Я не хочу тебя терять… Я вообще больше никого не хочу терять… Пожалуйста…
Крис обнял её, игнорируя боль от раны. О, если бы он только мог, он бы сделал так, чтобы его девочка больше никогда не испытывала душевную боль. Чтобы ей никогда больше не приходилось быть настолько сильной, когда удерживаешь себя от того, чтобы сломаться, после очередной и следующей потери. Сколько их ещё будет на её пути?
- Даже перебинтовывать не будем? – как-то безнадёжно спросила дочь, и Крис слабо улыбнулся, взглядом спрашивая: “А смысл?”. Она кивнула, совсем по-детски шмыгнув носом, прерывисто вздохнула и оставила его одного. Он запер за ней дверь и сел за стол, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Надо было мыслить логически. Надо было… ну да, составить завещание. Написать, что он всё передаёт Эллисон. Других родственников у них не было, так что никто не стал бы претендовать ни на имущество, ни на деньги, ни на что-либо другое. Да. Так будет правильно.
Ещё следовало написать предсмертную записку. Невольно вспомнилась Вик. Так странно и иронично, что им обоим суждено было умереть из-за того, что они стали оборотнями. Правда, хоть в этот раз смерть никак не была связана с Хейлами. Он сам в это полез. Сам виноват. Хотел же остаться в стороне. Подсказывало же развиваемое годами чутьё.
Но хорошо, что это не Эллисон. Как же хорошо. Он бы не смог её убить. И ей бы не позволил это с собой сделать.
Время медленно утекало водой сквозь пальцы. Крис заставлял себя сидеть на месте, хотя хотелось вскочить и бросаться на стены, мерить шагами кабинет, делать хоть что-нибудь. Двигаться, жить, кричать. Пока есть такая возможность.
Он надел рубашку, чтобы взглядом не цепляться за рану на плече. Неужели всё так и кончится? Он хотел увидеть, как дочь пойдёт в колледж. Как выйдет замуж. Хотел подвести её к алтарю и сурово посмотреть на жениха в стиле “Если только посмеешь обидеть мою девочку, больше никогда не увидишь белый свет”. Хотел внуков. Одну девочку и одного мальчика. Хотел нянчиться с ними по выходным и учить стрелять. Водить в парк аттракционов и на мультики в старый бикон-хиллзский кинотеатр, где иногда показывают чёрно-белые картины и даже немые фильмы. Иногда он уже почти слышал недовольное “Де-е-ед, это ску-у-учно”.
Неужели всё это случится без него?..
В шестом часу, когда за окном начало светать, рана затянулась, и Крис отчётливо услышал чьё-то тихое дыхание. Открыв дверь (щелчок замка оказался неожиданно громким), он вышел в коридор. Чуть повернув голову в сторону звука, он направился именно туда и наткнулся на комнату Эллисон. Он заглянул внутрь и увидел, что та спала. Лицо её было заплаканным, в руках она сжимала одеяло. Наверняка заглушала рыдания подушкой, пыталась справиться, смириться, как и он, и под утро, наконец, смогла ненадолго отключиться.
Крис почти бегом преодолел расстояние до кабинета и снова заперся. Надо было решиться. Надо было сделать это прямо сейчас. Выстрелить в сердце аконитовой пулей и покончить с этим. Лучше сейчас, пока она не может переубедить его.
Но тут дверь их дома распахнулась, и с первого этажа раздался чертовски знакомый и уверенный голос:
- Я знаю, что ты слышишь меня. И знаю, что с тобой произошло.
И вот теперь Питер сидел под дверью его кабинета и пытался его переубедить.
- Я слышал, у вас новый кодекс. Вы, кстати, уже отменили это правило с самоубийством при обращении?
Крис издал горестный вздох, который должен был подсказать Питеру, что тот совсем не помогает справиться с проблемой, если именно для этого сюда и пришёл.
- Ты не должен делать это, - Питер говорил шёпотом, но Крис всё равно прекрасно слышал его благодаря этому чёртову оборотневу слуху. – Ты не должен бросать её. Ты ведь не хочешь, я знаю. Каково ей будет остаться одной в таком возрасте?
Крис ненавидел Питера за то, что тот всегда знал, на что давить. Ещё с университетских пор. Он мастерски находил слабые точки человека и пользовался этим в нужные ему моменты. Будь то связь с семьёй, с любимым человеком или какой-то постыдный секрет.
Крис мог слышать дыхание его девочки, если почти игнорировал голос Питера и сосредотачивался. Дыхание его единственного и самого любимого ребёнка. Он полюбил её с того момента, как увидел в больнице, на руках у Вик. Она была такая маленькая и такая красивая. Даже когда плакала, сжимая маленькие пальчики в кулачки и требуя внимания и ласки. Он так не хотел оставлять её одну.
- Я слышу твоё сердцебиенье, - сказал он вместо всего, что сейчас творилось внутри него, этому невозможному не-человеку, слегка поёрзавшему на ковре в коридоре (создавалось ощущение, будто шуршало у самого уха).
- Ну разве это не романтично? – по голосу было слышно, что Питер ухмыльнулся. А потом вздохнул: - Послушай, это ведь не конец Вселенной. Я могу научить тебя контролировать всё это. У тебя есть якорь, вон он, сопит в подушку в соседней комнате. Ты никому не причинишь вреда. Ты не будешь обращаться. Из всех, кого я когда-либо знал, ты - лучший в сдерживании своих эмоций.
Крис провёл по лицу руками и посмотрел в пол через растопыренные пальцы, выдыхая в ладони.
- Посмотри на всё это с другой стороны. Научившись, ты сможешь пользоваться полученными качествами в любой ситуации, это ведь очень удобно.
- Прекрати говорить так, словно продаёшь мне всё это по выгодной цене. У меня больше нет выбора!.. – не сдержавшись, рыкнул Крис и вцепился в стол уже когтями. Стиснув зубы, он попытался взять себя в руки и угрюмо проследил за тем, как опасные отростки втянулись обратно и превратились в обычные ногти.
- Тебе надо просто признать это. Признать, что ты больше не человек. Извини, Крисси, другого выхода нет. Ты, конечно, можешь бороться с этим, но это отнимает много времени, сил и нервов. Оно тебе надо?
- Я всё ещё человек, - сдавленно проговорил Крис, закрывая глаза. Возможно, с этого момента ему следовало избегать любой возможности оказаться рядом с отражающими поверхностями, чтобы однажды не увидеть, как радужка его глаз становится золотистой. Чёрт побери.
- Ты скоро сможешь слышать, как у соседей телефон звонит, - фыркнул Питер и подёргал ручку двери, кажется, и не рассчитывая особо на то, что кабинет на самом деле окажется открытым. – В том, чтобы быть оборотнем, нет ничего плохого.
- Ты соображаешь, кому это говоришь? – Крис едва не расхохотался истерично. – Меня воспитывали, как охотника на оборотней. Это не просто привычка, это то, что въелось под кожу, стало её частью, стало _моей_ частью, понимаешь? Мой дядя убил себя, потому что стал оборотнем. Моя жена стала оборотнем, и мне пришлось помочь ей убить себя. Это традиция. Я не могу просто наплевать на неё!
- А на дочь можешь?
- Перестань!
Крис перевернул стол и рухнул обратно на стул. Он услышал, как Эллисон встрепенулась в комнате. Хлопнула дверь.
- Что вы здесь делаете?
- Пытаюсь убедить твоего папашу не кончать жизнь самоубийством. Но он, видимо, давно хотел на тот свет, просто повод не мог найти.
- Для вас всё это - игра?!
- Не надо тыкать в меня арбалетом из-за неудачного предположения, деточка. Лучше скажи ему, что не хочешь, чтобы он умирал. Ты ведь не хочешь?
- Не хочу.
- Ты сможешь принять его как оборотня?
- Смогу.
- Я могу причинить ей вред в первое же полнолуние! – вклинился Крис.
- Мы справимся с этим вместе, - уверила Эллисон и поскреблась в дверь. – Папа, пожалуйста, не надо. Всё будет хорошо. У нас новый кодекс. Ты не обязан.
- Ты будешь злиться на меня. Ведь я позволил твоей матери…
- На нас влиял Джерард. Я не собираюсь ни в чём тебя винить.
- Разве тебе не пора в школу? – встрял Питер.
- Сейчас семь утра.
- Пойди сделай себе завтрак.
- Хватит мной командовать!
- Милая, оставь нас, - тихо попросил Крис.
- Ты будешь в порядке? – голос Эллисон тут же стал обеспокоенным.
- Да, всё будет хорошо, - он бездумно повторил её фразу.
Немного поколебавшись, дочь отправилась вниз, по дороге зайдя в комнату, чтобы положить на прежнее место арбалет.
Крис неохотно открыл дверь и, посмотрев на довольную рожу Питера, заметил:
- Из тебя хреновый утешитель.
- Вот сейчас я скажу то, что тебе точно понравится, - уверил тот и поставил обратно стол, однако мелочи с пола поднимать не стал. – Один из плюсов твоего нового положения заключается в том, что нам больше не нужно сдерживаться в постели.
- Это _тебе_ больше не нужно сдерживаться в постели. Из меня когти с клыками во время секса не лезли, в отличие от некоторых, - сразу воспринявший скептически известие о приятных новостях, поправил Крис.
- Хорошо, а как тебе то, что теперь ты тоже слышишь моё сердцебиение и можешь узнать, когда я вру?
- Я и так знаю, когда ты врёшь. Ты руки на груди скрещиваешь, и у тебя дёргается правый глаз.
- Никакого с тобой веселья.
- Помоги мне с этим справиться.
В комнате повисла неестественная тишина. Питер посмотрел на него с удивлением, которое, видимо, не счёл нужным прятать в такой ситуации, и, выгнув брови, молча намекнул, что ему нужны пояснения.
- Мне потребуется помощь с тем, чтобы привыкнуть. Чтобы смириться. Чтобы принять себя таким, какой я есть теперь, - чувствуя себя отчасти неловко, выдохнул Крис.
Питер тепло улыбнулся (что, надо заметить, случалось с ним довольно редко) и кивнул.
- Один ты не останешься.
+пародия на PWP, рейтинг выставим условно R. О том, как они _не_ сдерживаются в постели.
Ещё ~800 словКриса сводит с ума и ужасно, просто до неприличия заводит тот факт, что теперь он может чувствовать запах Питера. Он совершенно особенный, индивидуальный. Его восхищает потрясающее волчье чутьё, когда не способен описать это в словах, но нос может уловить знакомый запах насмешки и уверенности в себе. Добавить к этому щепотку первобытности животного, которое сидит внутри Питера. Примешать каплю выжимки из прелых листьев, которыми пахнет бикон-хиллзский заповедник. И финальной ноткой – долька бергамота с приятным кисловатым вкусом.
Он может учуять этот запах ещё до того, как открывается дверь в изученную досконально за несколько визитов квартиру, поскольку отголоски его чувствуются уже на этаже, и в голове само собой возникает нелепая мысль, будто Питер метил территорию.
Крис заталкивает его в квартиру, закрывая дверь ногой, жахает о стену и целует грубо, схватив за грудки. Питер ухмыляется, и он кусает его губы, стирая это выражение с лица, стирая это самодовольство и самоуверенность. Зверь внутри требует грубости, и Крис подчиняется, ведётся, ему и самому это чертовски нравится. Он вышибает из лёгких Питера воздух, он выпускает когти и рвёт его одежду, потому что его приводит в уныние одна только мысль о том, что придётся возиться с пуговицами. Теперь есть намного более удобный и быстрый, хоть и несколько расточительный способ быстрее добраться до кожи.
- Это была моя любимая рубашка, - ноет Питер, и Крис рычит, потому что этот нахал отвлекается. Отвлекает. И делает это намеренно, провоцирует на реакцию. У Питера это всегда было главным развлечением: вывести другого из себя и посмотреть, что будет. Если бы не стеснённые обстоятельства, он бы и попкорном почавкал, поудобнее устроившись в мягком кресле.
Крис выпускает его из своих далеко не нежных объятий, чтобы раздеться самому, и Питер отплачивает той же монетой.
- С-с-с-скотина, как я теперь домой отправлюсь? – шипит Крис, оглядывая лохмотья, в которые превратилась его клетчатая, тоже, между прочим, любимая рубашка. – Дополнительного комплекта одежды я с собой не захватил.
- Возьмёшь одну из моих, - Питер невинно улыбается, и на мгновение в глазах его что-то мелькает. Словно он знает этот постыдный секрет Криса, знает о его пристрастии к запаху и потому даёт возможность насладиться им даже после того, как они расстанутся до следующей встречи.
Крис судорожно вздыхает, сдерживая желание выругаться сквозь зубы, отбрасывает прочь обрывки, нетерпеливо пританцовывая, снимает джинсы и от белья избавляется уже в спальне, докуда они добираются, целуясь и покусывая губы друг друга. Уже выпущенные клыки вспарывают тонкий кожный покров, и выступает кровь, металлическим привкусом вплетающаяся в смесь их индивидуальных запахов.
На самом деле в то, что Питер – провокатор не только в повседневной жизни, но и в постели, поверить довольно просто. Стоит только увидеть его, раскинувшегося на дорогом и мягком постельном белье (“Я люблю комфорт, Крисси, я ценю его, в отличие от тебя, готового спать хоть на сотни раз перестиранных простынях в дешёвых мотелях”), знающего, как прогнуться, как повернуться так, чтобы желание вспыхнуло с новой силой, чтобы огонь внутри разгорелся, взлетел языками от низа живота до самых лёгких, того и гляди, выдохнешь дым вместо углекислого газа. Крис срывается с места, не в силах больше просто смотреть, этого становится невыносимо мало, тянет прикоснуться, провести рукой, поласкать губами. До дрожи в кончиках пальцев, до цветных точек, мелькающих под закрытыми веками. Это как фейерверк, который устроили лично для тебя, как взорвавшийся воздушный шарик, внутри которого - краски всех мастей, и эти брызги всему придают особенный красочный оттенок.
Когда Крис толкается в Питера, тот стонет, громко и больше напоказ, в уголках глаз всё ещё пляшут черти, которые делают ставки: заведёт или не заведёт его это. Крис немного боится, что сойдёт с ума на самом деле, потому что с Питером желание дать ему по роже почти такое же сильное, как зацеловать до состояния, когда губы становятся насыщенного красного, шлюшного цвета. Это даже не спелая вишня, это срыв всех тормозов и ограничений, зелёный свет для бури, страсти и бешеного удовольствия. Именно бешеного, потому что иначе просто не бывает.
Близость такого рода с Питером похожа на зависимость. Питер подсадил на себя как на героин, и вот уже двадцать с лишним лет Крис всё никак не слезет. Видимо, уже и не грозит. За новой дозой как за глотком воздуха: встречи становятся всё чаще, и когда-нибудь это, пожалуй, станет настоящей проблемой. А может, стало уже давно, просто Крис упорно не хочет себе в этом признаться. У каждого свои причуды.
Питер царапает его спину когтями, и от пота, который попадает на раны, начинает щипать, и это отвлекает, немного отрезвляет, но ненадолго, как-то не по-настоящему. Крис рычит, стонет, царапает в ответ, и Питер выгибается ему навстречу, толкает себя в когти, словно требует разодрать всё до самой грудной клетки. Ему нравится боль, и он не скрывает этого, весь распахнутый настежь, оголённый, как провод: хоть сейчас ударит током. Это толкает за грань, эта откровенность движений, искренность порывов, тело, которое всегда честнее любых слов. Это заставляет Криса терять голову.
Питер ведёт пальцами по не до конца зажившим ещё отметинам на его спине и довольно тянет:
- Я же говорил, что _нам_ не надо сдерживаться в постели.
- О, да пошёл ты, - лениво, без злости и намерения обидеть отзывается Крис.
- Да, я тебя тоже, - фырчит Питер и любуется на свою исполосованную грудь.
Автор: Св. Иоанн Уотсон
Фандом: Teen Wolf
Жанр: AU
Персонажи: Питер Хейл, Крис Арджент, Эллисон Арджент
Рейтинг: G
Размер: ~2 200 слов
Описание: Криса укусили, и ему нужен кто-то, кто вправит ему мозги и расскажет обо всех плюсах нового положения. Кто бы это мог быть?..
От автора: для Капитан Вчера

Возможен OOC, вы предупреждены- Пойдём в кино.
- Нет.
- Пойдём в ресторан.
- Нет.
- Пойдём на стриптиз.
- Бога ради, Питер...
- Ну пойдём хоть куда-нибудь. Не можешь же ты вечно там сидеть.
Крис закатил глаза. Ему просто нужно было время. Очень много времени. Чтобы осознать это. Чтобы… смириться? Чтобы в достаточной степени насамобичеваться. Слишком медленная реакция, и всё полетело к чертям собачьим. Вся его жизнь, до этого момента такая простая и понятная, распланированная, пошла крахом.
Как это ни смешно, хотя смех получился бы усталым и лишённым радости, после стаи альф к ним нагрянула ещё одна группа волков. Они, правда, не искали никаких друидов и не жаждали заполучить в свою команду новых членов. Они хотели в первое же полнолуние показаться людям и установить свои порядки, при которых оборотни считались более высокой ступенью эволюции, чем люди, и последние должны были им прислуживать. Безумный альфа всей этой славной компании, Крейг, мечтал, наплодив себе побольше бет, распространить эту иерархию по всему миру. Бикон-Хиллз должен был стать всего лишь началом в его обширных планах. Первый пункт, так сказать.
Дерек пытался убедить их, что их слишком мало, люди восстанут и зададут им по первое число, но волки эти были как одурманенные, и все до одного витали в облаках. Вместо того, чтобы отступиться от своей идеи, они предложили ему присоединиться вместе с Айзеком к их сплочённому коллективу и вместе править жалкими рабами в будущем. Дерек покрутил пальцем у виска и послал Скотта. Результат был точно таким же. Питер, насколько знал Крис, с любопытством и весельем наблюдал за всей этой комедией со стороны, но сам не вмешивался. “Столько энтузиазма – это даже мило…”
Ждать до полнолуния, чтобы надрать этим придуркам задницу, никто не стал. Крис хотел остаться в стороне и Эллисон попросил о том же, но её уже переманил Скотт. Дочь с подростковым задором в глазах сказала, что должна задать хорошенькую взбучку выскочкам, которые считали, что могли превратить её в жалкого раба. Несмотря на то, что она была уже достаточно взрослой (хотя о чём это он, ей ведь всего восемнадцать!) и сильной, он не мог оставить её одну и тоже отправился на место сражения, захватив с собой арбалет, ружьё с аконитовыми пулями и пистолет. Это не считая, конечно, двух ножей, припрятанных в ботинках.
Крейг был настроен чересчур оптимистично и, увидев охотников, радостно заявил, что добыча сама приплыла к ним в руки. Никто даже не стал заморачиваться ради него с остроумным ответом: выпустив клыки и когти, бикон-хиллзская сверхъестественная команда ринулась в бой. В рукопашную Крис, конечно, влезать не стал, действуя на расстоянии: то там, то здесь он отправлял в противников стрелы, вызывая разъярённое рычание и зарабатывая признательность со стороны союзников. Хотя быть в одной лодке с теми, на кого раньше охотился, по-прежнему было непривычно.
Когда стрелы закончились, он отбросил арбалет в сторону и взялся за ружьё, но применять его не торопился, поскольку все и так прекрасно справлялись: беты Крейга постепенно выбивались из сил и перешли из атаки в оборону, стараясь получить как можно меньше повреждений, но по-прежнему не отступая.
В тот момент, когда Крейг отбросил в сторону Скотта, с которым схлестнулся, и понёсся в его сторону, полностью перевоплощаясь в волка, Крис отвлёкся на Эллисон, которую один из волчат посмел оцарапать. Рана была несерьёзная, да и угрозы стать оборотнем не было, но волнение всё равно на миг всколыхнулось, отвлекая от остальной картины, и это стало его роковой ошибкой. Когда Крис услышал утробное рычание, он повернулся - слишком медленно, слишком поздно - и успел выстрелить куда-то в грудь Крейга, но тот уже повалил его на землю и впился зубами в плечо.
Позже альфа умер, поскольку аконит довольно быстро добрался до сердца и отравил его, а беты трусливо сбежали, скуля, зализывая раны и обещая никогда сюда не возвращаться. Потеряв вожака, они, наконец, одумались и больше не лелеяли планы на счастливое будущее, в котором видели себя королями Вселенной.
Хуже всего было смотреть в глаза Эллисон, переполненные растерянностью, страхом и невыразимой болью.
- Папа… - выдохнула она, взглядом прикипев к кровоточащей отметине на плече, не решаясь прикоснуться, не решаясь сделать хоть что-нибудь.
Крис не знал, какой из вариантов развития событий был хуже. В принципе, умереть пришлось бы при любом, так что…
- Пойдём домой, дорогая, - он попытался улыбнуться. Вышло хреново. На них смотрела вся компания, потрёпанная, но живая и отстоявшая свои права. С губ Скотта, кажется, уже готово было сорваться “Мне так жаль”. Чужая жалость Крису точно была ни к чему.
Оборачиваясь, он нечаянно поймал взгляд Питера. Тот смотрел с нескрываемой тревогой.
Эллисон, бледная, как полотно, помогла ему стянуть с себя порванную (прокушенную насквозь) одежду и принялась промывать рану. Крис взял её за руку, останавливая. Оба понимали, насколько это бесполезно. Но она начала лепетать:
- А вдруг заражение, надо… - и у него заныло сердце.
- Не надо.
Эллисон задрожала вся, вцепилась в него, шепча с надрывом:
- Я не хочу тебя терять… Я вообще больше никого не хочу терять… Пожалуйста…
Крис обнял её, игнорируя боль от раны. О, если бы он только мог, он бы сделал так, чтобы его девочка больше никогда не испытывала душевную боль. Чтобы ей никогда больше не приходилось быть настолько сильной, когда удерживаешь себя от того, чтобы сломаться, после очередной и следующей потери. Сколько их ещё будет на её пути?
- Даже перебинтовывать не будем? – как-то безнадёжно спросила дочь, и Крис слабо улыбнулся, взглядом спрашивая: “А смысл?”. Она кивнула, совсем по-детски шмыгнув носом, прерывисто вздохнула и оставила его одного. Он запер за ней дверь и сел за стол, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Надо было мыслить логически. Надо было… ну да, составить завещание. Написать, что он всё передаёт Эллисон. Других родственников у них не было, так что никто не стал бы претендовать ни на имущество, ни на деньги, ни на что-либо другое. Да. Так будет правильно.
Ещё следовало написать предсмертную записку. Невольно вспомнилась Вик. Так странно и иронично, что им обоим суждено было умереть из-за того, что они стали оборотнями. Правда, хоть в этот раз смерть никак не была связана с Хейлами. Он сам в это полез. Сам виноват. Хотел же остаться в стороне. Подсказывало же развиваемое годами чутьё.
Но хорошо, что это не Эллисон. Как же хорошо. Он бы не смог её убить. И ей бы не позволил это с собой сделать.
Время медленно утекало водой сквозь пальцы. Крис заставлял себя сидеть на месте, хотя хотелось вскочить и бросаться на стены, мерить шагами кабинет, делать хоть что-нибудь. Двигаться, жить, кричать. Пока есть такая возможность.
Он надел рубашку, чтобы взглядом не цепляться за рану на плече. Неужели всё так и кончится? Он хотел увидеть, как дочь пойдёт в колледж. Как выйдет замуж. Хотел подвести её к алтарю и сурово посмотреть на жениха в стиле “Если только посмеешь обидеть мою девочку, больше никогда не увидишь белый свет”. Хотел внуков. Одну девочку и одного мальчика. Хотел нянчиться с ними по выходным и учить стрелять. Водить в парк аттракционов и на мультики в старый бикон-хиллзский кинотеатр, где иногда показывают чёрно-белые картины и даже немые фильмы. Иногда он уже почти слышал недовольное “Де-е-ед, это ску-у-учно”.
Неужели всё это случится без него?..
В шестом часу, когда за окном начало светать, рана затянулась, и Крис отчётливо услышал чьё-то тихое дыхание. Открыв дверь (щелчок замка оказался неожиданно громким), он вышел в коридор. Чуть повернув голову в сторону звука, он направился именно туда и наткнулся на комнату Эллисон. Он заглянул внутрь и увидел, что та спала. Лицо её было заплаканным, в руках она сжимала одеяло. Наверняка заглушала рыдания подушкой, пыталась справиться, смириться, как и он, и под утро, наконец, смогла ненадолго отключиться.
Крис почти бегом преодолел расстояние до кабинета и снова заперся. Надо было решиться. Надо было сделать это прямо сейчас. Выстрелить в сердце аконитовой пулей и покончить с этим. Лучше сейчас, пока она не может переубедить его.
Но тут дверь их дома распахнулась, и с первого этажа раздался чертовски знакомый и уверенный голос:
- Я знаю, что ты слышишь меня. И знаю, что с тобой произошло.
И вот теперь Питер сидел под дверью его кабинета и пытался его переубедить.
- Я слышал, у вас новый кодекс. Вы, кстати, уже отменили это правило с самоубийством при обращении?
Крис издал горестный вздох, который должен был подсказать Питеру, что тот совсем не помогает справиться с проблемой, если именно для этого сюда и пришёл.
- Ты не должен делать это, - Питер говорил шёпотом, но Крис всё равно прекрасно слышал его благодаря этому чёртову оборотневу слуху. – Ты не должен бросать её. Ты ведь не хочешь, я знаю. Каково ей будет остаться одной в таком возрасте?
Крис ненавидел Питера за то, что тот всегда знал, на что давить. Ещё с университетских пор. Он мастерски находил слабые точки человека и пользовался этим в нужные ему моменты. Будь то связь с семьёй, с любимым человеком или какой-то постыдный секрет.
Крис мог слышать дыхание его девочки, если почти игнорировал голос Питера и сосредотачивался. Дыхание его единственного и самого любимого ребёнка. Он полюбил её с того момента, как увидел в больнице, на руках у Вик. Она была такая маленькая и такая красивая. Даже когда плакала, сжимая маленькие пальчики в кулачки и требуя внимания и ласки. Он так не хотел оставлять её одну.
- Я слышу твоё сердцебиенье, - сказал он вместо всего, что сейчас творилось внутри него, этому невозможному не-человеку, слегка поёрзавшему на ковре в коридоре (создавалось ощущение, будто шуршало у самого уха).
- Ну разве это не романтично? – по голосу было слышно, что Питер ухмыльнулся. А потом вздохнул: - Послушай, это ведь не конец Вселенной. Я могу научить тебя контролировать всё это. У тебя есть якорь, вон он, сопит в подушку в соседней комнате. Ты никому не причинишь вреда. Ты не будешь обращаться. Из всех, кого я когда-либо знал, ты - лучший в сдерживании своих эмоций.
Крис провёл по лицу руками и посмотрел в пол через растопыренные пальцы, выдыхая в ладони.
- Посмотри на всё это с другой стороны. Научившись, ты сможешь пользоваться полученными качествами в любой ситуации, это ведь очень удобно.
- Прекрати говорить так, словно продаёшь мне всё это по выгодной цене. У меня больше нет выбора!.. – не сдержавшись, рыкнул Крис и вцепился в стол уже когтями. Стиснув зубы, он попытался взять себя в руки и угрюмо проследил за тем, как опасные отростки втянулись обратно и превратились в обычные ногти.
- Тебе надо просто признать это. Признать, что ты больше не человек. Извини, Крисси, другого выхода нет. Ты, конечно, можешь бороться с этим, но это отнимает много времени, сил и нервов. Оно тебе надо?
- Я всё ещё человек, - сдавленно проговорил Крис, закрывая глаза. Возможно, с этого момента ему следовало избегать любой возможности оказаться рядом с отражающими поверхностями, чтобы однажды не увидеть, как радужка его глаз становится золотистой. Чёрт побери.
- Ты скоро сможешь слышать, как у соседей телефон звонит, - фыркнул Питер и подёргал ручку двери, кажется, и не рассчитывая особо на то, что кабинет на самом деле окажется открытым. – В том, чтобы быть оборотнем, нет ничего плохого.
- Ты соображаешь, кому это говоришь? – Крис едва не расхохотался истерично. – Меня воспитывали, как охотника на оборотней. Это не просто привычка, это то, что въелось под кожу, стало её частью, стало _моей_ частью, понимаешь? Мой дядя убил себя, потому что стал оборотнем. Моя жена стала оборотнем, и мне пришлось помочь ей убить себя. Это традиция. Я не могу просто наплевать на неё!
- А на дочь можешь?
- Перестань!
Крис перевернул стол и рухнул обратно на стул. Он услышал, как Эллисон встрепенулась в комнате. Хлопнула дверь.
- Что вы здесь делаете?
- Пытаюсь убедить твоего папашу не кончать жизнь самоубийством. Но он, видимо, давно хотел на тот свет, просто повод не мог найти.
- Для вас всё это - игра?!
- Не надо тыкать в меня арбалетом из-за неудачного предположения, деточка. Лучше скажи ему, что не хочешь, чтобы он умирал. Ты ведь не хочешь?
- Не хочу.
- Ты сможешь принять его как оборотня?
- Смогу.
- Я могу причинить ей вред в первое же полнолуние! – вклинился Крис.
- Мы справимся с этим вместе, - уверила Эллисон и поскреблась в дверь. – Папа, пожалуйста, не надо. Всё будет хорошо. У нас новый кодекс. Ты не обязан.
- Ты будешь злиться на меня. Ведь я позволил твоей матери…
- На нас влиял Джерард. Я не собираюсь ни в чём тебя винить.
- Разве тебе не пора в школу? – встрял Питер.
- Сейчас семь утра.
- Пойди сделай себе завтрак.
- Хватит мной командовать!
- Милая, оставь нас, - тихо попросил Крис.
- Ты будешь в порядке? – голос Эллисон тут же стал обеспокоенным.
- Да, всё будет хорошо, - он бездумно повторил её фразу.
Немного поколебавшись, дочь отправилась вниз, по дороге зайдя в комнату, чтобы положить на прежнее место арбалет.
Крис неохотно открыл дверь и, посмотрев на довольную рожу Питера, заметил:
- Из тебя хреновый утешитель.
- Вот сейчас я скажу то, что тебе точно понравится, - уверил тот и поставил обратно стол, однако мелочи с пола поднимать не стал. – Один из плюсов твоего нового положения заключается в том, что нам больше не нужно сдерживаться в постели.
- Это _тебе_ больше не нужно сдерживаться в постели. Из меня когти с клыками во время секса не лезли, в отличие от некоторых, - сразу воспринявший скептически известие о приятных новостях, поправил Крис.
- Хорошо, а как тебе то, что теперь ты тоже слышишь моё сердцебиение и можешь узнать, когда я вру?
- Я и так знаю, когда ты врёшь. Ты руки на груди скрещиваешь, и у тебя дёргается правый глаз.
- Никакого с тобой веселья.
- Помоги мне с этим справиться.
В комнате повисла неестественная тишина. Питер посмотрел на него с удивлением, которое, видимо, не счёл нужным прятать в такой ситуации, и, выгнув брови, молча намекнул, что ему нужны пояснения.
- Мне потребуется помощь с тем, чтобы привыкнуть. Чтобы смириться. Чтобы принять себя таким, какой я есть теперь, - чувствуя себя отчасти неловко, выдохнул Крис.
Питер тепло улыбнулся (что, надо заметить, случалось с ним довольно редко) и кивнул.
- Один ты не останешься.
+
Ещё ~800 словКриса сводит с ума и ужасно, просто до неприличия заводит тот факт, что теперь он может чувствовать запах Питера. Он совершенно особенный, индивидуальный. Его восхищает потрясающее волчье чутьё, когда не способен описать это в словах, но нос может уловить знакомый запах насмешки и уверенности в себе. Добавить к этому щепотку первобытности животного, которое сидит внутри Питера. Примешать каплю выжимки из прелых листьев, которыми пахнет бикон-хиллзский заповедник. И финальной ноткой – долька бергамота с приятным кисловатым вкусом.
Он может учуять этот запах ещё до того, как открывается дверь в изученную досконально за несколько визитов квартиру, поскольку отголоски его чувствуются уже на этаже, и в голове само собой возникает нелепая мысль, будто Питер метил территорию.
Крис заталкивает его в квартиру, закрывая дверь ногой, жахает о стену и целует грубо, схватив за грудки. Питер ухмыляется, и он кусает его губы, стирая это выражение с лица, стирая это самодовольство и самоуверенность. Зверь внутри требует грубости, и Крис подчиняется, ведётся, ему и самому это чертовски нравится. Он вышибает из лёгких Питера воздух, он выпускает когти и рвёт его одежду, потому что его приводит в уныние одна только мысль о том, что придётся возиться с пуговицами. Теперь есть намного более удобный и быстрый, хоть и несколько расточительный способ быстрее добраться до кожи.
- Это была моя любимая рубашка, - ноет Питер, и Крис рычит, потому что этот нахал отвлекается. Отвлекает. И делает это намеренно, провоцирует на реакцию. У Питера это всегда было главным развлечением: вывести другого из себя и посмотреть, что будет. Если бы не стеснённые обстоятельства, он бы и попкорном почавкал, поудобнее устроившись в мягком кресле.
Крис выпускает его из своих далеко не нежных объятий, чтобы раздеться самому, и Питер отплачивает той же монетой.
- С-с-с-скотина, как я теперь домой отправлюсь? – шипит Крис, оглядывая лохмотья, в которые превратилась его клетчатая, тоже, между прочим, любимая рубашка. – Дополнительного комплекта одежды я с собой не захватил.
- Возьмёшь одну из моих, - Питер невинно улыбается, и на мгновение в глазах его что-то мелькает. Словно он знает этот постыдный секрет Криса, знает о его пристрастии к запаху и потому даёт возможность насладиться им даже после того, как они расстанутся до следующей встречи.
Крис судорожно вздыхает, сдерживая желание выругаться сквозь зубы, отбрасывает прочь обрывки, нетерпеливо пританцовывая, снимает джинсы и от белья избавляется уже в спальне, докуда они добираются, целуясь и покусывая губы друг друга. Уже выпущенные клыки вспарывают тонкий кожный покров, и выступает кровь, металлическим привкусом вплетающаяся в смесь их индивидуальных запахов.
На самом деле в то, что Питер – провокатор не только в повседневной жизни, но и в постели, поверить довольно просто. Стоит только увидеть его, раскинувшегося на дорогом и мягком постельном белье (“Я люблю комфорт, Крисси, я ценю его, в отличие от тебя, готового спать хоть на сотни раз перестиранных простынях в дешёвых мотелях”), знающего, как прогнуться, как повернуться так, чтобы желание вспыхнуло с новой силой, чтобы огонь внутри разгорелся, взлетел языками от низа живота до самых лёгких, того и гляди, выдохнешь дым вместо углекислого газа. Крис срывается с места, не в силах больше просто смотреть, этого становится невыносимо мало, тянет прикоснуться, провести рукой, поласкать губами. До дрожи в кончиках пальцев, до цветных точек, мелькающих под закрытыми веками. Это как фейерверк, который устроили лично для тебя, как взорвавшийся воздушный шарик, внутри которого - краски всех мастей, и эти брызги всему придают особенный красочный оттенок.
Когда Крис толкается в Питера, тот стонет, громко и больше напоказ, в уголках глаз всё ещё пляшут черти, которые делают ставки: заведёт или не заведёт его это. Крис немного боится, что сойдёт с ума на самом деле, потому что с Питером желание дать ему по роже почти такое же сильное, как зацеловать до состояния, когда губы становятся насыщенного красного, шлюшного цвета. Это даже не спелая вишня, это срыв всех тормозов и ограничений, зелёный свет для бури, страсти и бешеного удовольствия. Именно бешеного, потому что иначе просто не бывает.
Близость такого рода с Питером похожа на зависимость. Питер подсадил на себя как на героин, и вот уже двадцать с лишним лет Крис всё никак не слезет. Видимо, уже и не грозит. За новой дозой как за глотком воздуха: встречи становятся всё чаще, и когда-нибудь это, пожалуй, станет настоящей проблемой. А может, стало уже давно, просто Крис упорно не хочет себе в этом признаться. У каждого свои причуды.
Питер царапает его спину когтями, и от пота, который попадает на раны, начинает щипать, и это отвлекает, немного отрезвляет, но ненадолго, как-то не по-настоящему. Крис рычит, стонет, царапает в ответ, и Питер выгибается ему навстречу, толкает себя в когти, словно требует разодрать всё до самой грудной клетки. Ему нравится боль, и он не скрывает этого, весь распахнутый настежь, оголённый, как провод: хоть сейчас ударит током. Это толкает за грань, эта откровенность движений, искренность порывов, тело, которое всегда честнее любых слов. Это заставляет Криса терять голову.
Питер ведёт пальцами по не до конца зажившим ещё отметинам на его спине и довольно тянет:
- Я же говорил, что _нам_ не надо сдерживаться в постели.
- О, да пошёл ты, - лениво, без злости и намерения обидеть отзывается Крис.
- Да, я тебя тоже, - фырчит Питер и любуется на свою исполосованную грудь.
оборотень!Крис - это мой давний и нереализованный кинк.
(я фигово пишу отзывы) его взаимодействие с Эллисон... борьба убеждений и сердечного долга )))
Кстати. я тоже всегда думала, что Крис может стать оборотнем только случайно, типа "шальная пуля" Крис и так близок болкам, так что для него гармонизация внешнего и внутреннего - дело времени, да ещё и с таким "помошником" )))
- Пойдём в кино.
- Нет.
- Пойдём в ресторан.
- Нет.
- Пойдём на стриптиз.
- Бога ради, Питер...
- Ну пойдём хоть куда-нибудь.
И вторая часть тоже сделала мне очень хорошо, и я обожаю бергамот
риса сводит с ума и ужасно, просто до неприличия заводит тот факт, что теперь он может чувствовать запах Питера. Он совершенно особенный, индивидуальный. Его восхищает потрясающее волчье чутьё, когда не способен описать это в словах, но нос может уловить знакомый запах насмешки и уверенности в себе. Добавить к этому щепотку первобытности животного, которое сидит внутри Питера. Примешать каплю выжимки из прелых листьев, которыми пахнет бикон-хиллзский заповедник. И финальной ноткой – долька бергамота с приятным кисловатым вкусом.
И, ура, наконец-то Крис сверху и это детально прописано! И такой,м-мм... дикий и искренний )))
любимый ОТП жив и живее всех живых!)))
Рада, что тебя повеселил диалог в начале ^^
И очень здорово, что я попала со случайностью и с бергамотом
Особенно чудесно, что Крис сверху пришёлся по нраву! :3 Для меня это было в новинку)) Несмотря на то, что у меня нередко позиция относительно пейрингов "они меняются", в КриПи у меня как-то сложилось, что обычно сверху Питер. А тут... Арр. Почувствовал Крис зверя внутри себя и взял дело в свои руки!..
Дикий и искренний, да) И ошалелый от новых ощущений и вседозволенности Питера *.*
Когда-нибудь я, возможно, ещё напишу про их первое полнолуние. Или не первое. Что-то из такого в голове обрывками крутится...
Rumpelstilzchen~, спасибо))
О да, они такие! Прорвутся везде и всюду, выживут в любых условиях!)
Ну и Питер, это отдельная тема, он как всегда саркастичен ,но по-своему заботлив. А эти его положительные стороны и веские аргументы
Или вообще детей не хочет.Но, да, мысли о семье держат его на плаву, заставляют в итоге жить. Ведь ему есть что терять, есть что упустить, если он решится на этот шаг. А терять не хочется совсем.Постель - это ведь очень веский аргумент, как тут не согласиться xD
нифига себе "тряпка", если такой пиздец подкрался незаметно!
брутальные охотники тоже чувствовать умеют
читать дальше
Пыщ